|
ЧТЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ1. Евгений Баратынский — Весна, весна СТИХОТВОРЕНИЕ
Весна, весна! Как воздух чист!
Как ясен небосклон! Своей лазурию живой Слепит мне очи он. Весна, весна! как высоко
На крыльях ветерка, Ласкаясь к солнечным лучам, Летают облака! Шумят ручьи! блестят ручьи!
Взревев, река несет На торжествующем хребте Поднятый ею лед! Еще древа обнажены,
Но в роще ветхий лист, Как прежде, под моей ногой И шумен и душист. Под солнце самое взвился
И в яркой вышине Незримый жавронок поет Заздравный гимн весне. Что с нею, что с моей душой?
С ручьем она ручей И с птичкой птичка! с ним журчит, Летает в небе с ней! Зачем так радует ее
И солнце и весна! Ликует ли, как дочь стихий, На пире их она? Что нужды! счастлив, кто на нем
Забвенье мысли пьет, Кого далёко от нее Он, дивный, унесет! 2. Максим Горький — Воробьишко: Сказка (МУЛЬТФИЛЬМ)
У воробьев совсем так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи — пичужки скучные и обо всем говорят, как в книжках написано, а молодежь — живет своим умом.
Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать — что такое божий мир и годится ли он для него?
— Что, что? — спрашивала его воробьиха-мама.
Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал: — Чересчур черна, чересчур! Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался: — Чив ли я? Мама-воробьиха одобряла его: — Чив, чив! А Пудик глотал букашек и думал: «Чем чванятся — червяка с ножками дали — чудо!» И всё высовывался из гнезда, всё разглядывал.
— Чадо, чадо, — беспокоилась мать, — смотри — чебурахнешься!
— Чем, чем? — спрашивал Пудик. — Да не чем, а упадешь на землю, кошка — чик! и слопает! — объяснял отец, улетая на охоту. Так всё и шло, а крылья расти не торопились. Подул однажды ветер Пудик спрашивает:
— Что, что? — Ветер. Дунет он на тебя — чирик! и сбросит на землю — кошке! — объяснила мать. Это не понравилось Пудику, он и сказал:
— А зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет… Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил — он любил объяснять всё по-своему.
Идет мимо бани мужик, машет руками.
— Чисто крылья ему оборвала кошка, — сказал Пудик, — одни косточки остались! — Это человек, они все бескрылые! — сказала воробьиха. — Почему? — У них такой чин, чтобы жить без крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу? — Зачем? — Будь-ка у них крылья, так они бы и ловили нас, как мы с папой мошек… — Чушь! — сказал Пудик. — Чушь, чепуха! Все должны иметь крылья. Чать, на земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я вырасту большой, я сделаю, чтобы все летали. Пудик не верил маме; он еще не знал, что если маме не верить, это плохо кончится. Он сидел на самом краю гнезда и во всё горло распевал стихи собственного сочинения:
Эх, бескрылый человек,
У тебя две ножки, Хоть и очень ты велик, Едят тебя мошки! А я маленький совсем, Зато сам мошек ем. Пел, пел да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка — рыжая, зеленые глаза — тут как тут.
Испугался Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает:
— Честь имею, имею честь… А воробьиха отталкивает его в сторону, перья у нее дыбом встали — страшная, храбрая, клюв раскрыла — в глаз кошке целит.
— Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети… Страх приподнял с земли воробьишку, он подпрыгнул, замахал крыльями — раз, раз и — на окне! Тут и мама подлетела — без хвоста, но в большой радости, села рядом с ним, клюнула его в затылок и говорит:
— Что, что? — Ну что ж! — сказал Пудик. — Всему сразу не научишься! А кошка сидит на земле, счищая с лапы воробьихины перья, смотрит на них — рыжая, зеленые глаза — и сожалительно мяукает:
— Мяа-аконький такой воробушек, словно мы-ышка… мя-увы… И всё кончилось благополучно, если забыть о том, что мама осталась без хвоста…
3. РАССКАЗЫ Виталий Бианки: СИНИЧКИН КАЛЕНДАРЬ
|